Южная Корея. Статьи

Борьба фракций в северокорейском руководстве и становление режима единоличной власти Ким Ир Сена

3 августа 1953 г., всего через неделю после подписания перемирия, которое положило конец Корейской войне, в Пхеньяне открылся первый в истории КНДР крупный политический процесс. Впрочем, ему суждено было стать и последним таким процессом, так как суд над Пак Хон Ёном носил полузакрытый характер, а впоследствии северокорейский режим вообще отказался от организации пышных судебных спектаклей.

Обвиняемые, как уже говорилось, охотно каялись и подтверждали показания друг друга. Ничего подобного известному выступлению Райчо Костова, который на аналогичном процессе в Софии в последний момент отказался от всех предъявленных ему обвинений и фактически сорвал столь хорошо задуманный спектакль, или даже уклончиво-неопределенному поведению Бухарина (впоследствии, как мы увидим, повторенному Пак Хон Ёном), на процессе Ли Сын Ёпа не произошло. Все обвиняемые приняли активное участие в этом спектакле. Конечно, можно гадать на тему того, как организаторам процесса удалось добиться такого пассивно-покорного поведения от обвиняемых, некоторые из которых ранее не раз имели случаи проявить немалое мужество. Разнообразных предположений на этот счет как в связи с московскими процессами, так и в связи с их позднейшими копиями пятидесятых годов в странах Восточной Европы, высказывалось, как известно, немало. Как бы то ни было, обвиняемые играли свои роли без запинок. Например, Ли Кан Гук (к моменту ареста - высокопоставленный сотрудник Минвнешторга) начал свое выступление с заявления:"Я - добровольный цепной пес американского империализма!" и впоследствии не раз повторял эту самохарактеристику.

Образцом, на который явно ориентировались организаторы суда над Ли Сын Ёпом и другими бывшими руководителями Трудовой партии Южной Кореи послужили, безусловно, московские процессы 1930-х гг. К ним восходит и основная идея - посадить на скамью подсудимых все бывшее руководство правящей партии, обвинив его в шпионско-диверсионной деятельности и заговоре, и конкретные формы ее осуществления. Как и на московских процессах середины тридцатых годов, заседания суда проходили в Военной коллегии Верховного суда, но проводились открыто, с формальным соблюдением основных юридических норм: на суде происходил опрос свидетелей (13 человек), у всех подсудимых были адвокаты, в зал допускались корреспонденты, а отчеты с процесса печатались в газетах. Так же как и Москве 1937 г., следствию удалось полностью сломить обвиняемых и сделать их активными участниками спектакля. Надо сказать, что в целом организация подобных театрализованных процессов впоследствии была отнюдь не типична для северокорейской юстиции, которая предпочитала келейные, тайные методы расправы с врагами. По-видимому, эта показная открытость и попытки соблюсти какие-то внешние юридические нормы, проявившиеся на процессе Ли Сын Ёпа, было результатом советского влияния, которое тогда было ещё очень сильным.

Обвиняли Пак Хон Ёна в том, что он уже с 1939 г. был американским агентом, в первые месяцы после Освобождения по заданию американцев вел подрывную работу в Компартии и вообще среди левых сил, организовывал убийства подпольщиков, а в конце концов вместе с Ли Сын Ёпом и другими бывшими руководителями внутренней группировки попытался произвести государственный переворот и захватить власть в КНДР.

Формально и этот процесс считался открытым, но в в зал были допущены лишь тщательно отобранные зрители. Присутствовавший на процессе Кан Сан Хо говорит, что Пак Хон Ён держался мужественно, обвинение в шпионаже признал, но заявил, что единственной его "шпионской задачей" был захват власти в стране и поэтому никакой конкретной шпионской деятельностью не занимался, никаких сведений американцам не передавал, никаких сообщников не имел. Выдвинутые против Пак Хон Ена обвинения звучали весьма фантастически, и по словам Кан Сан Хо, многие в северокорейской элите им не поверили, хотя, кончено, эти скептики были достаточно осторожны и предпочитали свои сомнения держать при себе.

Вслед за пхеньянским процессом 1953 г. по всей Северной Корее прошли аресты бывших активистов Трудовой Партии Южной Кореи, которых обвиняли в шпионаже и фракционной деятельности. Это не следует понимать в том смысле, что "внутренняя" фракция была ликвидирована в одночасье - многие не столь заметные выходцы с Юга на первых порах избежали репрессий. Тем не менее, после процессов Ли Сын Ёпа и Пак Хон Ёна "местная" группировка лишилась практически всех своих руководителей, и поэтому те ее члены, что уцелели в 1953-1956 гг., стали лёгкими жертвами репрессий в последующие года. Практически во второй половине 1950-х гг. "местная" группировка прекратила своё существование. Уничтожение ее было проведено в основном силами бывших партизан, но при активном или пассивном участии многих представителей "советской" и "яньаньской" фракций, которые с недоверием относились к бывшим подпольщикам и рассчитывали участием в расправе с ними укрепить своё положение. Ставка Ким Ир Сена на разногласия между группировками оказалась верной.

После расправы с "местной" группировкой следующими жертвами чисток логически становились две оставшиеся фракции - "советская" и "яньаньская", тем более, что изменившаяся к середине 1950-х гг. ситуация в мире делала возможным такой поворот внутренней политики Ким Ир Сена. Начало критики Сталина в СССР привело к осложнению советско-китайских отношений, а это дало северокорейскому руководству такие возможности для маневра и проведения более независимой политической линии, о которых оно раньше не могло и мечтать. Кроме того, развернувшаяся в СССР в середине 1950-х гг. острая внутриполитическая борьба во многом ослабила активность внешней политики СССР, снизила риск прямого советского вмешательства. В то же самое время в критике Сталина Ким Ир Сен не мог не видеть определенной угрозы и для себя.

В декабре 1955 г. Ким Ир Сен организовал короткую атаку на ряд ведущих деятелей советской группировки, которые были обвинены в том, что "проводили неправильную политику в области литературы." Ряд видных советских корейцев, в том числе и их лидер Пак Чхан Ок потеряли свои посты. Однако вскоре события приняли совсем другой оборот: против Ким Ир Сена открыто выступило несколько заметных деятелей "яньаньской" группировки. Произошло это на августовском (1956 г.) пленуме ЦК ТПК.

Однако, о их планах заговорщиков стало известно и к моменту созыва пленума у Ким Ир Сена и его сторонников уже было все готово к отпору. Во время августовского (1956 г.) пленума ЦК ТПК оппозиционеры стали критиковать Ким Ир Сена за нарушение социалистической законности, насаждение культа личности. Однако дальнейшие события стали развиваться в соответствии с планами Ким Ир Сена: большинство членов ЦК не поддержало заговорщиков, которые были исключены из партии и посажены под домашний арест. Юн Гон Хыму и некоторым другим участникам заговора удалось бежать в Китай. Однако большинство осталось в Корее, где уже в сентябре развернулись чистка партийного аппарата, из которого удаляли сторонников заговорщиков.

Когда в Москве и Пекине узнали о происшедшем, было решено отправить в Пхеньян совместную советско-китайскую делегацию для того, чтобы разобраться в происходящем и "поправить" руководство ТПК. Во главе делегации были поставлены А.И.Микоян и Пэн Дэ-хуай. Делегация добилась от Ким Ир Сена созыва нового, сентябрьского (1956 г.) пленума ЦК ТПК. На этом пленуме было принято решение об официальной реабилитации участников августовского выступления. Однако Ким Ир Сен отнюдь не был расположен выполнять эти решения, принятые под столь явным нажимом. Люди, о формальной реабилитации которых было объявлено на сентябрьском пленуме, на свои посты так и не вернулись. Более того, на рубеже 1956-57 гг. "борьба за разоблачение фракционеров" развернулась с невиданной силой.

С конца 1956 г. в северокорейскую политическую практику вошли массовые проверки на благонадёжность - т.н."идеологические проверки". "Идеологическая проверка" представляла из себя целую серию допросов, которым подвергали заподозренного. Зачастую эти допросы длились сутками и сопровождались обязательными публичными покаяниями перед сослуживцами на специальных собраниях. В большинстве случаев "идеологическая проверка" была лишь прелюдией к аресту. Первыми жертвами "идеологических проверок" были "яньаньцы", но уже в 1958 г. ими все чаще становились и некоторые выходцы из СССР. Кстати, именно в те дни в практику деятельности северокорейских карательных органов вошли публичные расстрелы на стадионах, практикующиеся и по сей день. В результате массовых чисток и жестких репрессий, продолжавшихся в течение примерно двух лет, "яньаньская" группировка была полностью разгромлена и прекратила своё существование. Среди жертв этой волны террора был и авторитетнейший руководитель "яньаньцев", крупный ученый-лингвист и революционер Ким Ду Бон, который был первым Председателем Трудовой партии Северной Кореи. Некоторые представители "яньанской" группировки ещё оставались на тех или иных постах, но влияние их было незначительным и продолжало быстро сокращаться, а уж об их действиях в качестве какой-то единой силы больше не могло быть и речи.

После устранения "яньаньской" группировки последней ненадёжной с точки зрения Ким Ир Сена фракцией в корейском руководстве стали бывшие советские корейцы. К концу пятидесятых годов они уже не были неприкосновенными, как десятилетием раньше. Советское влияние на Северную Корею вообще существенно снизилось во время Корейской войны, а советско-китайский конфликт и постоянные столкновения в советском руководстве делал прямое советское вмешательство в защиту советских корейцев практически невозможным.

Фактически советские корейцы оказались преданы и брошены советским руководством на произвол судьбы. В этом, увы, проявилось достаточно типичное для советской политики пренебрежительное отношение к своим гражданам и склонность жертвовать ими во имя того, что правительство считает "высшими интересами".

Таким образом, к концу 1950-х гг. борьба фракций в корейском руководстве закончилась полной победой Ким Ир Сена и его "партизанской" группировки. Ким Ир Сен сумел использовать раздиравшие северокорейскую правящую элиту серьезные противоречия и уничтожить своих противников поодиночке, а в некоторых случаях - и натравить их друг на друга. Закреплена победы Ким Ир Сена была на IV съезде ТПК, который прошёл под знаком безудержного прославления "Великого Вождя". Отразилось это, конечно, и на персональном составе высшего органа партии.

При рассмотрении состава сформированного в 1961 г. руководства следует обратить внимание также на то, что в нем по сравнению с 1956 г. существенно (с 23 до 40) увеличилось количество тех членов ЦК, которые в нашей таблице отнесены к графе "Прочие, неизвестно". Многие из этих "других" были молодыми или сравнительно молодыми технократами, выдвинувшимися в период послевоенного восстановления северокорейской экономики, обязанными своим возвышением именно Ким Ир Сену и преданными лично ему.

***

Установление режима личной власти Ким Ир Сена в Северной Корее заняло немногим менее 15 лет. Первоначально сам Ким Ир Сен по влиянию существенно уступал многим коммунистическим лидерам, а возглавляемая им партизанская группировка была самой слабой. Однако то обстоятельство, что именно он был избран советскими властями на роль северокорейского лидера, определило его успех.

На первом этапе борьбы консолидации режима (от создания Северокорейского бюро Компартии Кореи в октябре 1945 г. и до слияния Трудовых партий Севера и Юга в июне 1949 г.) основные решения принимались советскими военными властями, а Ким Ир Сен был их достаточно послушным орудием. Главной целью довольно сложных маневров, предпринимавшихся в тот период, было создание единой общекорейской коммунистической партии, которая контролировалась бы Ким Ир Сеном и, через него, советскими властями. С этой целью советская администрация постаралась ограничить влияние как яньаньских коммунистов, так и местных подпольщиков. В результате к концу 1940-х гг. в Северной Корее возникло примерное равновесие сил между четырьмя основными фракциями ТПК, а сам Ким Ир Сен превратился в бесспорного лидера режима.

На втором этапе (от начала Корейской войны в июне 1950 г. и до завершения чисток в 1960-1961 гг.), Ким Ир Сен -- сначала робко, а потом все решительнее и решительнее -- стал дистанцироваться от советской политики и советских интересов, и вести свою собственную политическую игру. В борьбе за консолидацию режима он опирался на бывших маньчжурских партизан, которые были связаны с ним как узами личной преданности, так и политическими интересами.

В 1950-1953 гг. Ким Ир Сен осторожно устранил нескольких наиболее опасных представителей советской и яньаньской фракций. Однако основные его усилия были направлены на подготовку удара против третьей -- внутренней -- фракции, которая не имела зарубежных покровителей, и в силу этого была особо уязвима. В 1953-1955 гг. внутренняя фракция была разгромлена: ее лидеры были убиты, а большинство их сторонников оказалось в тюрьмах или потеряло всякое влияние. При этом Ким Ир Сен и его окружение, ловко используя фракционные распри, добились поддержки или благожелательного нейтралитета со стороны как яньаньской, так и советской фракций.

Параллельно Ким Ир Сен начал выходить из под советского влияния, что в условиях развертывающейся десталинизации было понятно и (с его точки зрения) вполне разумно. В 1955 г. Ким Ир Сен предпринял краткую атаку на советских корейцев, которых он, повидимому, считал следующей жертвой. Однако вскоре Ким Ир Сену самому пришлось обороняться: в 1956 г. яньаньская фракция попыталась добиться его устранения. Выступление яньаньцев (и некоторых лидеров советских корейцев), известное как "августовский инцидент", окончилось их сокрушительным поражением и стало сигналом к началу наступления на яньаньскую фракцию, в целом ликвидированную в 1957-1959 гг. За этим последовала и окончательная ликвидация советской фракции, большинство деятелей которой было вынуждено вернуться в СССР.

Таким образом, к началу шестидесятых годов процесс консолидации власти был завершен. К тому времени не только окончательно утвердилась система единоличной власти Ким Ир Сена, но и произошли серьезные изменения во внутренней и внешней политике страны. В культуре, экономике, государственном управлении произошёл отход от рабского копирования советских образцов, началось проведение линии "чучхе" (да и само это слово впервые стало активно использоваться именно тогда), постоянное подчеркивание превосходства всего корейского над всем иностранным. Заметно более независимой стала и внешняя политика: из былого послушного советского сателлита Северная Корея превратилась в страну, более или менее ловко лавирующую между СССР и Китаем и старающуюся использовать себе на благо противоречия этих двух гигантов. Одновременно произошло существенное ужесточение режима, урезание и без того почти символических свобод, которыми пользовались северокорейцы в пятидесятые годы. Все эти перемены стали возможными только после уничтожения фракций и во многом были результатом этого процесса.

Все статьи о стране →

Добавить
В ИЗБРАННОЕ!
нас добавили уже 7425 человек!
© 2007-2024. Послы.ру. Все права защищены.

Продвижение сайта - ООО Оптима